nothing precious at all
Одна вещь, которая роднит меня с Акатсуки: Я тоже боюсь, что мое сердце умрет раньше меня. И у меня есть основания так думать.
Не знаю, кто еще так по-дурацки может быть устроен, чтобы лететь на один и тот же огонь. Обжигаться, отползать в сторону, кое-как зализывать раны, наращивать новую броню - и опять, на тот же самый огонь.
Тут только то еще есть, что с каждым новым слоем брони коченеет что-то внутри. Я, может быть, еще об этом расскажу. Может быть, когда-нибудь.
И вот я боюсь, что оно закостенеет раньше меня.
Но это так, личное.
Не знаю, кто еще так по-дурацки может быть устроен, чтобы лететь на один и тот же огонь. Обжигаться, отползать в сторону, кое-как зализывать раны, наращивать новую броню - и опять, на тот же самый огонь.
Тут только то еще есть, что с каждым новым слоем брони коченеет что-то внутри. Я, может быть, еще об этом расскажу. Может быть, когда-нибудь.
И вот я боюсь, что оно закостенеет раньше меня.
Но это так, личное.