Готово. Фанфик домучан. На его написание ушло восемь дней. Там две вордовские странички. Аффтар, убей сибя. Апстену. С разбегу. Выпив йаду.
Потому что это ужасно.
Я давно не писала ничего кошмарнее. Бедный, бедный-бедный Чейз.
Но оно будет висеть здесь и пугать людей, потому что на сообщество я это, конечно, вешать не стану, но мне бы все-таки хотелось услышать и еще чье-нибудь мнение, не столь субъективное, как мое.
Итак. Если вы найдете в себе силы прочитать выложенное под катом, пожалуйста, не сочтите за труд оставить комментарий. Конечно, я предпочитаю длинные и конструктивные отзывы, но в данном случае мне сойдет и "понравилось/не понравилось". Заранее спасибо.
Да, и еще. По причинам не вполне ясным даже мне, критику по
стилистике текста прошу направлять
в личку, а не оставлять здесь.
Прошу еще раз обратить внимание, это далеко не шедевр. Поэтому он и висит только здесь. Но если вы любите произведения без кульминации и внятной развязки, вам сюда.
Автор: Ли Ли
Фэндом: House M.D.
Название: Срез
Персонажи: Чейз
Права: какие права! все не мое.
Рейтинг: джен
Жанр: пусть этюд.
Саммари: срез души, ничего больше.
Предупреждение: когда концепция только родилась, она полностью отвечала тому, что я видела на экране. сейчас уже намечается ООС (а я только досмотрела 1й сезон). возможно, что на Чейза дальше это не похоже и вовсе. посмотрю – скажу.
читать дальшеВ жизни каждого есть что-то подобное, какой-то костяк, вокруг которого все строится. Самый важный принцип, самый основной стержень. Для Роберта Чейза этим является броня между ним и окружающими. Невидимый панцирь. Совершенная отстраненность: отстраненность до совершенства.
Есть внешний мир – это, безусловно, прекрасно. Есть Чейз – это тоже неплохо. Есть еще некая связь между ними, но она весьма несущественна и в некоторой степени умозрительна.
И последний штрих. В профессиональной жизни Чейзу очень помогает память из прошлого: прошлого, никогда не становящегося настолько далеким, насколько Чейзу бы этого хотелось.
Итак, выборка готова. Можно начинать.
Чейз смотрит в окно. Там дует сильный ветер, заставляющий дрожать тонкую листву, и Чейзу вдруг начинает казаться, что деревья в безумии мечутся зелеными пальцами по клавиатуре невидимого рояля. Эта дикая картина тут же вызывает в памяти образ одного человека. Чейз морщится и отворачивается от окна, не видишь – не помнишь, и несколько секунд он занят тем, что направляет мысли в другую сторону, это не так сложно. Он натренирован.
Первое, на что ориентирована броня – это боль, причиняемая внешним миром. Идея фикс, выработанная еще в подростничестве: не чувствовать душевной боли. Теперь метод отработан почти до совершенства: благо, перед глазами есть образец «от противного». Чейз знает, как не надо. Он видит, как тяжело можно упасть: чужая память, мистическим образом ставшая почти своей. В конечном итоге, все завязано на памяти и опыте.
Чейзу снится сон. Он пытается реанимировать пациента с остановкой сердца. Электрические разряды не помогают. Тогда Чейз почему-то разрезает грудь пациента, берет его сердце в руки и начинает ритмично сжимать в надежде простимулировать. Сердце отказывается биться. Оно просто превращается в его руке в лицо Грегори Хауза.
Чейз никогда не позволит себе сорваться с проторенного пути, нарушить привычную модель взаимодействия с миром. На первых курсах медицинского колледжа он думал, что не сможет стать врачом, что ему просто не удастся прощать себе смерть пациента.
Потом у него умерла мать, и Чейз понял, что у него получится.
Он очень быстро уничтожал любые нежелательные эмоции; словно на компьютере, форматировал память, и выходил каждый раз все тем же: внешне доброжелательным, внутри – идеально безразличным ко всему, что не являлось им.
Чейз рад, что никогда не был по-настоящему близок к Хаузу: он был бы отравлен Грегом, как отравляются смертельной бедой.
Чейз себе лжет.
Если рассматривать жизненный путь Чейза, его все же можно назвать ровным. Возможно, его тинейджерские годы и не были самыми лучшими в мире, но все же Роберт Чейз никогда не был абсолютно и безнадежно несчастен.
Также ему не встречалось страстной любви, безудержной ненависти, неожиданной трагедии, неповторимой случайности.
Ничего, способного переломить ход его жизни.
Или почти ничего: Чейз не договаривает.
Он избегает разговоров об этом даже с самим собой.
Потому что иначе ему пришлось бы играть в совершенно другую игру: игру не по его правилам, игру без брони.
Предположим, в душе каждого есть свой ад и рай. Персональный рай Чейза: часы спокойствия, когда весь мир идет сквозь и сразу мимо него. Персональный ад Чейза: чужая память, читаемая в чужих глазах.
Одна из причин, по которой Чейз стал кардиологом: визуализация.
Сердце – общепризнанный источник и виновник всех чувств. Чейзу надо было видеть его, знать досконально, ощущать. То же самое означала для него и интенсивная терапия. Конечно, это не было определяющей причиной, но тем не менее, она сыграла свою роль.
В особо сложные моменты, когда нужно было продолжать питать какое-то чувство, Чейз представлял себе, как подключает его к аппарату искусственного дыхания. Или подносит дефибриллятор.
А иногда, наоборот, он твердой рукой отсоединял чувства от невидимой трубки, по которой подавался кислород.
Главное – это не сомневаться.
Тем самым неотступным воспоминанием из прошлого стал даже не уход отца из семьи, а момент, когда Роберт осознал, что будет легче, если отец станет ему безразличен. Так был задан старт.
Как это помогает в профессии: одно из важнейших личностных качеств врача - умение отстраниться. Контролировать свои чувства, давать объективную оценку ситуации. Не считать смерть пациента своей виной. Хотя бы не давать чувству вины управлять своими действиями. Полный контроль.
Да еще и постараться, чтобы это не стало маниакальной идеей.
То, что Чейз отказывается анализировать и разбирать, тем или иным способом пробивает себе дорогу в подсознании.
В утреннем полусне Чейзу может мерещиться Хауз – совсем крошечный Хауз, замеченный боковым зрением в углу холодильника, у самой дальней стенки. Если перевести взгляд, Хауза там не будет, и не проснувшийся Чейз еще даже размышляет долю секунды, стоит ли ему перевести взгляд.
Столько лет в жизни Роберта Чейза было все ровно. Идеально ровно, без экстремальных эмоций, без идиотичных всплесков. Иногда он думал, что все слишком ровно – именно поэтому он одно время экспериментировал с наркотиками.
А потом возобладало самовнушение. Установки, забитые на подкорку: все должно быть отлично, все должно быть ровно, пусть не будет какой-то доли радости, главное – это чтобы не было боли.
И с этим он прожил около десяти лет, прожил бы и дольше, если бы не было в его жизни Хауза.
То, что неотступно живет в подсознании Чейза: если Хауз упал так больно, он взлетал.
Такая нерушимая надежность жизни Чейза привела его к тому, что эта самая жизнь внезапно окажется убийственно пустой, если позволить себе осознать.
Предположить, что можно жить и по-другому – означает сделать первый шаг к пропасти, откуда только одна дорога: вниз.
Чувствовать – означает рисковать. Глупая арифметика.
Чейз рад, что никогда не был по-настоящему близок к Хаузу: он был бы отравлен Грегом, как отравляются смертельной бедой.
Чейз себе лжет.
Просто яд слишком медленно действует.
Когда Чейз это осознает, ему придется ввязаться в другую игру: по чужим правилам и, возможно, даже на чужом поле.
Только это произойдет не сегодня.