Меня преследует навязчивое ощущение, что я совершенно себя не знаю. И новая модная идея, что меня - настоящего меня - тоже не один, а двое.
Первый - тот, который под всеми масками; тот самый, на которого я боюсь смотреть. Потому что там не абстрактное Нечто или Ничто, там не чудище из шкафа - там я: пустой, голый и бессмысленный, как в день своего рождения, и неразрывно связанный с тем, что так огромно, что оно всё на свете лишает смысла за счёт одной только своей протяжённости в вечность.
Тот я, который родился тогда, ни во что не вырос и никуда не делся, он так и остался пустым, голым и бессмысленным, одной ногой в абсолютном отрицании.
(Поэтому меня никогда не покидает ощущение, дарованное мне в детстве: что сам по себе я не имею никакой ценности, никакой, никогда, ни для кого ничего не значу - сам по себе.)
Второй я - это тот, который над всеми масками. Которого я ловлю кусками иногда, но не могу ухватить всего, потому что для его сборки не хватает как минимум одной детали паззла.
Я ухватил довольно новый кусок его этим летом, очень неожиданно, и мне сначала было очень весело, а потом очень страшно. Потом, когда я вернулся в себя, одумался и понял, на каком волоске всё висит.
И я даже не знаю, что он будет представлять из себя, когда соберётся целиком. Я ухватываю его через чужие истории и новые модусы. Мне смешно, мне странно, мне дико зло от того, что я не могу его уже увидеть и прожить.

Мне поэтому так дорог Спейд-три. Это уже давно не хуй из аманоакировской манги: это образ, каким-то из своих многочисленным углов связанный с тем, вторым настоящим мной.
Найти бы ещё, каким.